Меня зовут Прия, и если бы год назад кто-то сказал мне, что самая большая угроза моей жизни придёт не в виде врага, а с улыбкой подруги, я бы рассмеялась. Громко. Искренне. Как смеются люди, которые ещё не знают, что впереди — урок, за который придётся заплатить слишком дорого.
У меня была стабильная работа в крупной компании, команда, которую я собирала годами, парень, с которым мы планировали будущее, и чувство — редкое, почти роскошное — что я иду по своей дороге. Не идеально, не без ям, но уверенно.
Айша появилась внезапно. Молодая, яркая, с идеальной улыбкой и глазами, которые словно всё время что-то подсчитывали. На корпоративном мероприятии руководство попросило меня стать её наставником.
— «Ты у нас умеешь работать с людьми», — сказали они.
Если бы я тогда знала, насколько…
Сначала всё было почти мило. Айша внимательно слушала, кивала, записывала, смеялась в нужных местах — иногда слишком громко, но я списывала это на волнение. Мы начали обедать вместе, потом пить кофе, потом появились «случайные» совпадения — она оказывалась на тех же мероприятиях, куда я ходила с друзьями.
— «Ты мой ориентир», — говорила она, глядя на меня с восхищением.
Я чувствовала себя польщённой. А зря.
Первый звоночек прозвенел на одном из рабочих совещаний. Я делилась идеей, над которой работала несколько недель. Айша слушала молча. А через десять минут… повторила мою же мысль — другими словами, с чуть более уверенным тоном. Коллеги закивали. Руководитель улыбнулся ей.
Я растерялась. Потом даже рассмеялась — неловко, по-дурацки.
— «Ну, значит, мы думаем в одном направлении», — сказала я.
Айша улыбнулась в ответ. Слишком спокойно.
С тех пор таких моментов стало больше. Она перебивала меня так мягко, что это выглядело как забота. Она исправляла меня публично, будто случайно. А однажды на корпоративе рассказала историю из моей жизни, но от первого лица.
Я тогда поперхнулась коктейлем и устроила почти фарс — кашляла, смеялась и одновременно пыталась понять: это вообще происходит?
Друзья говорили:
— «Ты накручиваешь».
И я верила. Потому что признать правду — значит признать, что ты позволила кому-то подойти слишком близко.
А потом был Рохит.
Я познакомила их без задней мысли. Рохит — спокойный, надёжный, с тем самым чувством юмора, которое спасает даже самые неловкие вечера. Айша смеялась слишком искренне над его шутками. Касалась его руки, когда говорила. Смотрела не на меня, а на него.
— «Она просто общительная», — сказала я себе.
Но внутри что-то неприятно сжалось.
В тот вечер Айша написала мне сообщение:
«У тебя потрясающий мужчина. Тебе очень повезло».
Почему-то это не прозвучало как комплимент.
Это было только начало.
Я ещё не знала, что Айша уже примеряет мою жизнь — как платье перед зеркалом.
И что карма терпелива. Но никогда не забывает.
После того вечера с Рохитом я стала замечать вещи, которые раньше словно ускользали от взгляда. Это было похоже на ситуацию, когда ты долго живёшь в квартире с кривым полом, а потом вдруг понимаешь: он всегда был наклонён — просто ты привыкла.
Айша начала писать Рохиту.
Сначала — «по работе», потом — «просто спросить», а затем — мемы, шутки, случайные голосовые. Рохит не скрывал этого. Он показывал мне сообщения, смеясь:
— «У тебя подруга с характером».
Я смеялась вместе с ним. Слишком громко. Слишком натянуто.
На работе тем временем начался настоящий цирк. Айша вела себя так, будто давно занимает моё место. Она садилась во главе стола, перебивала меня с улыбкой «ой, извини», и каждый раз называла меня Прия-ди, словно мы были сестрами. Это выглядело трогательно. Со стороны.
Однажды на презентации она перепутала слайды. Мои слайды.
— «Ой!» — воскликнула она, изображая растерянность. — «Я, кажется, сохранила не ту версию».
Экран мигнул — и там была моя аналитика, мои выводы, мои графики.
Коллеги засмеялись, кто-то пошутил, что мы «слишком синхронизированы».
А я сидела и чувствовала, как внутри поднимается волна — холодная, тяжёлая.
После совещания я наконец решилась поговорить с ней.
— «Айша, мне кажется, ты переходишь границы», — сказала я спокойно.
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, как обиженный ребёнок.
— «Прия, ты что? Я же тобой восхищаюсь! Я просто хочу быть такой, как ты».
Эта фраза должна была меня успокоить.
Но вместо этого я впервые испугалась.
Фарс случился через неделю — на корпоративной вечеринке. Айша пришла в платье, почти идентичное моему. Тот же цвет, тот же фасон. Разница была лишь в том, что на ней оно выглядело на размер меньше — и это стало темой для обсуждения всего вечера.
— «Мы как близнецы!» — смеялась она, хватая меня за руку.
— «Или как отражение», — добавил кто-то.
В какой-то момент Айша споткнулась, пролив бокал вина… прямо на меня.
Музыка замерла. Я стояла в мокром платье, а она ахала и суетилась, вытирая меня салфетками.
— «Господи, Прия, прости! Я такая неловкая!»
Все смеялись. Я тоже. Потому что иногда смех — это единственный способ не закричать.
А потом я услышала разговор. Случайно. Айша говорила по телефону, думая, что я в туалете.
— «Да, он почти мой. Она ничего не подозревает. Всё идёт по плану».
Мир словно качнулся.
«Он» — это был Рохит.
В тот вечер я не устроила сцен. Не закатила истерику. Я просто ушла. Медленно. С достоинством, которое далось мне ценой комка в горле.
Дома я долго сидела в тишине. Впервые за долгое время — без иллюзий.
Айша не хотела быть мной.
Она хотела мою жизнь.
И именно в этот момент я поняла: если я ничего не сделаю, она заберёт больше, чем просто работу или отношения.
Но Айша не знала одного.
Карма уже начала двигаться.
И она не любит спешки.
После того вечера я перестала делать вид, что ничего не происходит. Это было странное состояние — будто внутри меня включился холодный свет. Без слёз, без истерик. Только ясность.
Я не стала устраивать разборок с Рохитом. Вместо этого начала слушать. Наблюдать. Айша, уверенная в своей безнаказанности, перестала быть осторожной. Она приходила на работу позже обычного, говорила громче, смеялась вызывающе. Иногда — слишком.
Однажды она сама пришла ко мне.
— «Прия, ты какая-то отстранённая», — сказала она с притворной заботой.
— «Просто устала», — ответила я.
Она улыбнулась. Победно.
Фарс случился неожиданно — на общем собрании с руководством. Айша должна была представить крупный проект, который якобы вела последние месяцы. Тот самый проект, над которым я работала полгода.
Она уверенно вышла к экрану. Начала говорить — красиво, вдохновенно. Но на третьем слайде запнулась.
— «Эм… здесь, кажется, ошибка…»
Ошибка была не в цифрах.
Ошибка была в том, что файл оказался не тем.
На экране появилось письмо. Её письмо.
Скриншоты переписок. Со мной. С Рохитом. С руководителем, которому она жаловалась, что я «не справляюсь». И последнее сообщение, от которого в зале повисла тишина:
«Когда она уйдёт, всё будет моим».
Кто-то нервно засмеялся. Кто-то кашлянул.
Айша побледнела.
— «Это… это недоразумение…» — пробормотала она.
Я встала. Спокойно.
— «Нет, Айша. Это как раз недоразумений больше не имеет».
Позже я узнала: она сама перепутала файлы. В спешке. В уверенности, что всё под контролем. Карма любит такие детали.
Рохит пытался оправдаться. Говорил, что «ничего серьёзного», что Айша «просто играла».
— «Возможно», — сказала я. — «Но я в такие игры больше не играю».
Я ушла. Без крика. Без сцен.
И впервые за долгое время — с лёгкостью.
Айшу уволили. Не сразу — формально, тихо, «по соглашению сторон». Друзья отвернулись. Те, кто раньше восхищался, вдруг вспомнили её странности. Мир оказался не таким уж слепым.
Через месяц я случайно увидела её в кафе. Она сидела одна, нервно листая телефон. Наши взгляды встретились. Она отвела глаза первой.
И тогда я поняла: она не хотела быть мной.
Она хотела убежать от себя.
Но чужая жизнь — плохое убежище.
Я изменилась. Стала осторожнее, но не жёстче. Спокойнее, но не холоднее. Иногда такие истории не ломают — они очищают.
Карма не кричит.
Она просто ждёт.
И когда человек сам переступает линию — делает шаг навстречу.
А я?
Я снова живу своей жизнью.
И она — всё ещё моя.
