Саша застыл у двери. Воздух будто стал густым, а сердце билось где-то в горле. Комната Кати была полутёмной, занавески задвинуты, и только слабый свет настольной лампы выхватывал из темноты фигуры. Его сестра сидела на кровати, заплаканная, а отчим стоял рядом, с этой самой холодной, змеиной улыбкой.
— Что ты здесь делаешь? — голос Саши сорвался, больше похожий на рёв.
Отчим резко обернулся, и в его взгляде мелькнуло что-то злое, дикое.
— Не ори, пацан. Нечего устраивать спектакль, — процедил он.
Саша шагнул вперёд, схватил сестру за руку и потянул к себе. Катя дрожала, губы её тряслись, но она не произнесла ни слова.
— Отойди от неё! — закричал он.
Тот сделал шаг ближе, но в этот момент в глазах Саши вспыхнуло что-то, что остановило взрослого мужчину. Это была не просто злость — это была готовность защищать, даже если придётся умереть.
— Ещё шаг — и я убью тебя, слышишь? — прошипел парень, держа сестру за спиной.
Несколько секунд длились как вечность. Потом отчим усмехнулся:
— Ладно, герой… только не забудь, что мама мне поверит, а не тебе.
Он вышел, хлопнув дверью, а Катя рухнула на пол и разрыдалась. Саша опустился рядом, обнял её.
— Тише, милая. Всё кончилось. Ты теперь под защитой, слышишь?
Но девочка только шептала сквозь рыдания:
— Он говорил… если я скажу кому-то, мама умрёт…
Саша почувствовал, как в груди что-то оборвалось. Он не знал, как жить с этим знанием. Мир вокруг рухнул, превратившись в осколки боли и страха.
В ту ночь он не спал. Он сидел у кровати Кати, слушал её дыхание и думал. Утром мама вернулась, уставшая, с работы, и, заметив мрачные лица детей, спросила:
— Что случилось?
Саша посмотрел на неё — и понял, что если скажет правду сейчас, она может не поверить. Она любила этого человека, верила ему. А он… он был чудовищем.
— Ничего, мам. Просто устали, — произнёс он тихо.
Но в душе он уже принял решение. Он больше не позволит никому прикасаться к Кате. Даже если ради этого придётся разрушить всё.
С того дня он начал наблюдать. Запоминал, когда отчим возвращается, когда остаётся дома один с Катей. Он стал тенью — бесшумной, настороженной, готовой в любой момент броситься в бой.
И однажды, через неделю, случай предоставился.
Отчим снова остался дома с Катей. Мама уехала в ночную смену. Саша сказал, что идёт к другу, но вместо этого вернулся через двадцать минут и спрятался в коридоре. Из комнаты доносился тихий голос Кати и скрип кровати…
Он не думал — просто ворвался, как тогда.
Саша влетел в комнату, и время будто остановилось. Отчим стоял рядом с Катей, его рука застыла в воздухе. Увидев Сашу, он отпрянул, но уже было поздно — парень ударил его всем, что было в силах. Стук, крик, глухой звук падения.
— Не трогай её больше! — закричал он, едва дыша.
Катя забилась в угол, закрыв лицо руками. Саша подбежал к ней, обнял, шептал:
— Всё, всё… я рядом. Больше он тебя не тронет.
Но внутри у него бушевал шторм — страх, ярость, вина. Он не знал, что будет дальше. Полиция? Мама? Или просто сбежать с Катей куда угодно, лишь бы подальше от этого дома?
Через несколько минут отчим поднялся, шатаясь, и посмотрел на Сашу с ненавистью:
— Ты… всё испортил… Ты мне за это заплатишь, сопляк.
Он схватил куртку и вышел, хлопнув дверью. Саша долго стоял у окна, глядя, как тот уходит в темноту. Он знал — это ещё не конец.
Когда мама вернулась, Саша не выдержал. Он рассказал всё. От первого до последнего слова. Катя молчала, только тихо плакала, прижимаясь к брату.
Марина побледнела, как мрамор.
— Это… не может быть… — прошептала она. — Он… он бы не смог…
— Мама! — выкрикнул Саша. — Ты его не знаешь! Он чудовище!
Она стояла, держась за стену, как будто земля уходила из-под ног. Несколько минут — тишина. А потом она вышла из квартиры, не сказав ни слова.
Вернулась через час — глаза красные, губы дрожат.
— Я видела его, — сказала тихо. — Он всё отрицал. Сказал, что ты просто ревнуешь, что выдумал это, чтобы разрушить нашу семью…
Саша почувствовал, как сердце сжимается.
— И ты… ему поверила?
Мама опустила взгляд.
— Я не знаю, кому верить. Я должна всё понять…
Эти слова ударили больнее, чем кулак. Он понял, что теперь они с Катей одни.
На следующий день отчим не вернулся домой. Мама металась по квартире, звонила в полицию, на работу, знакомым.
— Его нигде нет, — шептала она. — Как будто провалился сквозь землю…
Но Саша не радовался. Он чувствовал, что эта тишина — опасная. Что где-то рядом назревает буря.
Катя стала ещё тише, почти не разговаривала. Иногда просыпалась ночью, кричала, что он стоит у двери. Саша вставал, садился рядом и держал её за руку, пока она не засыпала снова.
Прошла неделя. Казалось, всё успокаивается. Мама наконец поверила детям — после разговора со школьным психологом, который заметил изменения у Кати. Она обняла сына, впервые за долгое время по-настоящему.
— Прости, Сашенька… я всё поняла. Мы уедем отсюда.
И всё же… в ту ночь Саша не спал. Он чувствовал взгляд. Сквозь штору пробивался слабый свет фонаря — и в нём мелькнула тень.
Отчим вернулся.
Ночь была тягучей, будто сама тьма вползла в дом. Саша сидел у окна, прислушиваясь к каждому звуку. Катя спала рядом, уткнувшись в подушку. Мама — в соседней комнате, вымотанная, но впервые за долгое время спокойная.
И вдруг — щёлкнула дверь.
Тихо, как будто кто-то нарочно старался не шуметь.
Саша мгновенно поднялся. Сердце ударило так сильно, что в ушах зазвенело. Он медленно вышел в коридор. Сквозь полумрак он увидел — в прихожей стоял он. Отчим. Глаза пустые, лицо серое, в руке — блестящий предмет.
— Я предупреждал, — произнёс он тихо. — Вы всё разрушили.
Саша шагнул вперёд, заслоняя дверь Кати.
— Уходи. Или я сам позову полицию.
Мужчина усмехнулся:
— Поздно. Никто не поверит, что я пришёл не к своей семье.
В этот момент дверь маминой комнаты распахнулась. Марина вышла, бледная, но решительная.
— Всё, довольно. Я звонила в полицию. Они уже едут.
Он обернулся — и вдруг бросился вперёд. Всё произошло за секунды. Саша успел перехватить его руку, металлический блеск — нож! Они упали, ударились о стену. Крики, плач, шаги. Катя выбежала, визжа от страха.
— Саша! — закричала мама.
Борьба длилась несколько мгновений, но для Саши — как вечность. Он чувствовал, как острие почти касается кожи, как отчим сжимает рукоять, бьёт, вырывается. И вдруг — резкий стук, звук удара. Марина схватила тяжёлую вазу и со всей силы опустила её ему на голову.
Тот рухнул на пол. Тишина. Только дыхание, сбивчивое, тяжёлое, наполненное ужасом.
Полиция приехала через несколько минут. Катя сидела на руках у брата, дрожащая, будто её душа всё ещё бежала куда-то. Мама стояла в углу, молча, не в силах поверить, что всё это действительно произошло.
Потом были допросы, больница, психологи. Отчим выжил, но его арестовали. Показания Кати и экспертиза не оставили сомнений. Суд длился полгода. Марина приходила на каждое заседание, держа Сашу за руку. Когда прозвучал приговор, она заплакала — не от радости, а от освобождения.
Дом, где всё случилось, они продали. Переехали в другой город. Катя пошла в новую школу, стала улыбаться чаще. Саша устроился работать вечером, чтобы помогать маме. Но прошлое ещё долго не отпускало.
Иногда он просыпался ночью — от того самого щелчка двери. Ему казалось, что всё повторится. Тогда он вставал, шёл в комнату сестры, тихо садился рядом и гладил её волосы.
— Всё хорошо, Катюш. Он больше не вернётся.
Она открывала глаза, смотрела на него — и в её взгляде, наконец, появлялся свет. Тот, что когда-то погас.
Жизнь медленно возвращалась в их дом. Не такая, как прежде — но настоящая. Без страха, без лжи.
И Саша понял: иногда мужество — это не удар, не крик, не бой. Это способность остаться рядом, когда весь мир рушится, и всё равно защищать тех, кого любишь.
