Когда Карина Волкова добралась до старой переправы, вечер уже ползал по лесу, затягивая его синей дымкой. Воздух пах прелыми листьями и ржавчиной. Каменка, узкая и тихая, будто ждала чего-то.
— Здесь они и были, — сказал местный участковый, щурясь от заката. — Ночью с четырнадцатого на пятнадцатое. Тогда связь оборвалась. Ни машины, ни формы. Только рации нашли — на другом берегу.
Карина кивнула, доставая блокнот. Она знала: дело Петрова и Сидорова лежало мёртвым грузом пятнадцать лет. Двое молодых милиционеров, 26 и 28 лет, дежурили на патрульной «Ниве». В три ночи перестали выходить на связь. Искали неделю — ни следа. Потом начались слухи: будто видели свет над озером, будто слышали крики. В девяностых, когда всё рушилось, таких историй было много.
Но теперь был ботинок. Настоящий, вещественный. И плёнка.
— Экспертизу сделаем в городе, — произнесла Карина. — А пока… где именно нашли рации?
— Там, — показал участковый. — У старой баржи. Только, Карина Сергеевна, ночь сегодня не для прогулок.
Она усмехнулась:
— А когда для нас, следователей, была “правильная” ночь?
На том берегу ветер шевелил камыши. Карина остановилась. Сквозь сумерки донёсся тихий металлический звон — будто что-то ударилось о корпус баржи.
Сердце кольнуло. Она подошла ближе. На грязном берегу блеснул кусок стекла. Подняла — объектив старого «Зенита». Рядом, в иле, застряла жестяная табличка: “Милиция СССР”.
— Чёрт… — выдохнула она. — Они были здесь.
Когда она вернулась к машине, ей позвонил техник из лаборатории.
— Карина Сергеевна, вы не поверите… Мы проявили плёнку. Там двадцать кадров. Последние сделаны ночью. Двое мужчин у воды, фонарь, и… — он запнулся, — и какой-то силуэт за ними. Как будто человек, но… длиннее, чем должен быть.
Карина молчала. Ветер бил по стеклу.
— Пришлите кадры на почту, — наконец сказала она. — И никому больше ни слова.
Она выключила телефон и долго смотрела на чёрную воду. Там, где тень от баржи ложилась на реку, будто кто-то стоял — без лица, без голоса, просто наблюдал.
Карина вздрогнула.
— Ну что, Петров, Сидоров, — прошептала она, — давайте узнаем, что вы тогда увидели.
Озеро молчало. Только редкие волны били по камням, как пульс — глухо и размеренно.
На следующее утро Карина приехала в лабораторию. В коридоре пахло старым фотопроявителем и кофе из автомата. Техник, парень по фамилии Гаврилюк, сидел у монитора и курил электронку, будто пытаясь отогнать страх.
— Вы первая, кто это увидит, — сказал он, включив экран. — Я всю ночь не спал, Карина Сергеевна. Это… неправильно.
Первый кадр — двое мужчин в милицейской форме, стоят у машины «Нива», фары бьют в темноту.
Второй — отражение в воде, что-то вроде света или факела.
Третий — Сидоров, с поднятой рацией, рот приоткрыт, как будто кричит.
А потом — чёрная полоса и следующий кадр: туман, будто разорванный.
И там, посреди кадра, — человек. Или то, что выглядело как человек. Лицо расплыто, но видны плечи, шея… и что-то вроде длинных пальцев, свисающих почти до колен.
— Может, свет, оптика, экспозиция, — пробормотала Карина.
— Я тоже думал, — тихо ответил Гаврилюк. — Только на последних кадрах это… движется. Сначала у воды, потом ближе. И на последнем — прямо перед объективом.
Он открыл финальное фото. Карина вздрогнула: по центру кадра — чёрная тень, без лица, без формы, только силуэт и два ярких, круглых отражения, будто глаза.
— Когда вы проявили?
— Сегодня в четыре утра. После этого у нас выбило свет на минуту. В соседней комнате все лампы мигнули. Я не шучу.
Карина глубоко вдохнула, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
— Сохрани копию на флешку. Исходники запри. И никому — ни слова.
К вечеру она снова поехала к озеру. Там уже стоял Степан, тот самый рыбак. Смотрел на воду, будто ждал.
— Вы снова тут, — сказала Карина.
— Не могу уйти, — признался он. — Всё думаю, а если бы я тогда не вытащил этот ботинок?
Карина достала фотоаппарат.
— Вы когда-нибудь слышали ночью здесь что-то странное?
— Да… — он кивнул. — Гул, как будто мотор далеко под водой. И свет, красноватый. Я думал, отражение, а потом понял — нет, изнутри, снизу.
Карина подняла глаза на озеро. Вечернее солнце тонуло в воде, и в глубине мелькнул слабый отблеск.
— Может, баржа проржавела, — сказала она, но сама не верила.
Она вспомнила фото: длинные руки, глаза, вода.
И вдруг из камышей послышался плеск — будто кто-то шагнул в воду.
Карина повернулась — никого. Только волны шли одна за другой.
— Петров, Сидоров… — прошептала она. — Что же вы нашли в ту ночь?
Ночью ей снился тот же кадр. Тень у воды. И голос, мужской, глухой, словно сквозь толщу.
— Не смотри на нас. Смотри под нас…
Она проснулась в холодном поту. На тумбочке лежала флешка — красный индикатор мигал, будто кто-то только что подключал её.
Утро встретило город серым туманом. Карина не спала всю ночь. Голос из сна не выходил из головы — «смотри под нас».
Она села за стол и открыла старое дело. Карта района, отчёты поисковиков, фотографии с воздуха. И вдруг заметила деталь, ускользавшую раньше: переправа через Каменку была построена прямо над старым затопленным карьером. По слухам, там, ещё в семидесятых, произошёл обвал — вместе с несколькими машинами и сторожкой. Глубина доходила до тридцати метров.
Карина подняла глаза. Под нами. Вот куда вело всё.
Через два часа на берегу стояла группа водолазов. Озеро выглядело мирным, но стоило войти — сразу начиналась тягучая темнота. Вода пахла железом и илом.
— До дна метров двадцать пять, — сообщил командир группы. — Видимость — ноль. Но попробуем.
Карина осталась на берегу, наблюдая, как пузырьки воздуха поднимаются из глубины. Прошло пятнадцать минут. Радиосвязь трещала.
— Вижу металлический корпус… похоже, баржа. — голоса в наушниках. — И… стоп. Есть ещё что-то. Похоже, машина.
Карина замерла.
— Нива?
— Да. Старая, ржавая. Номера почти не читаются… чёрт, внутри два тела.
Тишина. Только ветер гнал по воде мелкую рябь.
— Поднимаем, — произнёс голос.
Когда машину вытащили, все молчали. Металл сгнил, но на переднем сиденье всё ещё висели ремни, а под ними — остатки формы. На груди — выцветшие жетоны: Петров А.В. и Сидоров Н.Г.
Карина сделала шаг вперёд. В груди сжалось. Пятнадцать лет ожидания закончились. Но радости не было — только странное, липкое чувство. Она глядела в пустые глазницы и думала: Кто их сюда отправил?
— Карина Сергеевна! — окликнул техник. — Нашли вторую плёнку, в бардачке. Подпись та же: “14.08.95”.
Плёнку проявили вечером. Первые кадры — дорога, переправа, баржа. Потом — вспышка света и то же существо, но теперь ближе. Оно словно стояло в воде, подняв руки к небу.
Следующий кадр был сделан изнутри машины. Петров держал камеру, Сидоров кричал: «Оно идёт к нам!»
Последний — чернота. Только два круга света, отражённые в лобовом стекле.
Карина закрыла глаза. Теперь она знала: они не утонули. Их туда затянуло.
Поздно ночью она снова поехала к озеру. Не могла не поехать. На берегу было тихо. Она бросила в воду камень — круги разошлись и исчезли.
— Всё, — прошептала она. — Теперь вы дома.
И вдруг из глубины поднялся лёгкий пар. На поверхности появилось что-то вроде отблеска — две бледные точки, словно глаза.
Карина отступила.
— Нет… — прошептала она.
Но отражение погасло. Только ветер, только волны. Она стояла ещё долго, пока не рассвело.
Когда утром рыбаки нашли её блокнот, на последней странице было написано:
“Не смотри на нас. Смотри под нас. Там — всё, что осталось от света.”
А озеро снова стало обычным. Только иногда, на рассвете, рыбаки видят на воде два огонька, дрожащих рядом с баржей.
И тогда они молча убирают спиннинги и уходят, не оглядываясь.
